КОНСТАНТИН МАНАССИ

«Хроника» содержит 6620 пятнадцатисложников (по критическому изданию О. Лампсидиса), повествование начинается с сотворения мира и доводится до конца правления имп. Никифора Вотаниата (1081). Ряд исследователей считают, что «Хроника» написана между воцарением Мануила (1143) и смертью севастократориссы Ирины (1153), поскольку она содержит посвящение Ирине (l. 1-17) и похвалу Мануилу с пожеланием, чтобы его царствование продлилось много лет (l. 2507-2512). Однако издатель «Хроники» Лампсидис указывает на то, что в посвящении упомянута не только Ирина, но и ее муж Андроник, который умер в 1142 г. В таком случае «Хронику» следует датировать временем до 1142 г., а похвалу Мануилу считать более поздним добавлением. Рукописная традиция «Хроники» очень богата, в критическом издании использовано 13 самых авторитетных списков более чем из 100 известных, хотя первоначально К. М. ориентировался на узкую аудиторию и писал «Хронику», только чтобы развлечь взыскательного придворного читателя.

Как и большинство авторов всемирных хроник после Иоанна Малалы, К. М. излагал историю как череду сменяющих друг друга правителей. Он сформулировал этот принцип в начале «Хроники», пояснив, что намерен рассказать, кто, кем и на какой территории правил и сколько лет длилось каждое правление. После описания дней творения (l. 27-341) К. М. излагает историю от Адама до Авраама (l. 283-534), историю вост. правителей - от полулегендарных Бела и Сарданапала до персид. царей, Александра Македонского и эллинистических правителей (l. 535-966), обращается к иудейской истории и доходит до вавилонского пленения (l. 967-1107), хронологически возвращаясь назад, но уже к греч. истории, подробно рассказывает о Троянской войне (l. 1108-1470), повествует об истории Рима - от Энея до равноап. Константина I Великого (l. 1471-2290), после чего переходит к самому объемному визант. разделу (l. 2291-6620). Т. о., из повествования выпадает период полисной Греции и республиканского Рима. К. М. сосредоточен на светской истории: ни церковные Соборы, ни борьба с ересями его не интересуют, история Боговоплощения занимает всего неск. строк, а святые почти не упоминаются. Современная К. М. политическая действительность не нашла отражения в «Хронике»; правящий имп. Мануил упомянут лишь однажды, при противопоставлении Ветхого Рима Новому (l. 2506-2512). Нередко К. М. выступает в роли морализатора, при этом объектом его поучений являются не только конкретные исторические фигуры, но и имперсональные силы - Зависть, Судьба, Эрос, поскольку, согласно его видению истории, именно они, а не Провидение, к-рое упомянуто лишь дважды, играют главенствующую роль в истории человечества.

Как правило, К. М. не называет свои источники. Иудейская история отчасти основана на «Краткой хронике» Георгия Амартола. Описание Троянской войны опирается не на поэмы Гомера, а преимущественно на произведения Георгия Кедрина, при этом часть эпизодов не находит иных соответствий, кроме как в «Истории» Геродота, откуда, вероятно, заимствованы и нек-рые события персид. истории. Сведения о периоде от Энея до начала империи восходят к «Римским древностям» Дионисия Галикарнасского и к «Изложению истории» Иоанна Зонары. Повествование о рим. императорах основано на истории мон. Иоанна Антиохийского и дополнено сведениями из сочинений Кедрина и Зонары (в 2 местах К. М., вероятно, обращался к сочинениям Иоанна Лида). Хроники тех же авторов, а также «Хронография» Феофана Исповедника и тексты Псевдо-Симеона были использованы для рассказа о визант. эпохе. Заключительный раздел, начинающийся с правления имп. Василия I, преимущественно основан на соч. «Изложение истории» Иоанна Зонары, нек-рые сюжеты находят параллели только в хронике Феодора Скутариота. Можно предполагать существование общего несохранившегося источника, к-рым пользовались эти авторы.

«Хроника» имеет эпизодическую структуру, при этом жанровая природа отдельных эпизодов неодинакова, что вынуждало К. М. прибегать для их связи к необычным повествовательным техникам. Это отличает его текст от др. хроник, где связующим звеном по большей части выступают датировки. Каждый эпизод имеет хорошо продуманные вступление и заключение. В исторических разделах «Хроники» эпизоды обрамляют отвлеченные рассуждения о превратностях судьбы или несовершенстве человеческой природы. Подобные авторские комментарии вводят общие мотивы и создают связи между разными частями текста. Описание человеческих страстей (властолюбия, плотских страстей, ревности) уводит К. М. за пределы жанра хроники и приближает нек-рые эпизоды к возродившемуся в XII в. жанру романа. Эпизод, посвященный предыстории Троянской войны, воспроизводит романную схему, а текст, повествующий об ослеплении имп. Ириной своего сына Константина VI, близок к античной трагедии: властолюбивая и коварная Ирина приказывает ослепить Константина ночью, и, пробудившись в той самой Порфировой комнате, в к-рой он когда-то впервые увидел свет, тот с ужасом осознаёт, что ослеп. Часто К. М. инкорпорирует в «Хронику» элементы экфрасиса: рассказ о днях творения насыщен традиц. мотивами античного экфрасиса сада, при этом Творец уподобляется художнику или садовнику, к-рый пользуется в работе не садовыми инструментами, а Логосом, подобно поэту, чьим инструментом является слово. Язык «Хроники» - соединение народноязычных элементов и гомеровской лексики, античных и библейских аллюзий; автор прибегает к неологизмам.

«Путевые заметки», рассказывающие о путешествии К. М. в Палестину, написаны 12-сложником. Текст сохранился в 2 списках: Marc. gr. 524. Fol. 94v - 96r (XIV в.) содержит только первые 269 строк; Vat. gr. 1881. Fol. 102r - 109r (XIV в.) - текст целиком, за исключением строк 124-212. Вероятно, отсутствие отрывка с описанием внешности принцессы Мелисенды указывает на то, что в ватиканской рукописи содержится поздняя редакция сочинения, созданного, когда помолвка с Мануилом была расторгнута и похвала красоте принцессы стала неактуальной. Путешествие начинается в М. Азии, в Самарии участники посольства случайно встречают предполагаемую невесту императора. Св. места Палестины упоминаются лишь кратко, большую часть текста занимают жалобы на тяжелый климат и суровые условия путешествия. К. М. даже задается вопросом, почему Господь избрал для Воплощения столь неблагодатную землю, и отмечает, что если бы не Божественное присутствие, то эти места и вовсе были бы лишены притягательности. По пути в Триполи К. М. заболел, лечился на Кипре, а прибыв в Триполи, заболел вторично. В обоих случаях К. М. подробно описал симптомы болезни и свои страдания, дополнив этот рассказ рассуждениями об уязвимости человеческой природы. На обратном пути в К-поль посольство останавливалось в Сисе (Киликия), однако вынуждено было бежать на Кипр, спасаясь от пиратов, подосланных Раймондом III, графом Триполи. Последний сюжет, описанный К. М.,- анекдотический рассказ о драке с простолюдином во время службы в церкви на Кипре. На протяжении рассказа К. М. неск. раз обращается мыслью к К-полю, к-рый противопоставлен как суровой Палестине, где даже воду пить опасно, так и провинциальному Кипру, где нет ни привычного круга общения, ни б-ки. Предположительно разные части сочинения были написаны по ходу путешествия: тональность первых глав указывает на то, что автор еще не знал, вернется ли живым в К-поль (Marcovich. 1987). Вероятно, К. М. был приглашен Иоанном Контостефаном, чтобы увековечить в стихах их миссию, однако она не имела успеха, текст К. М. не пригодился. В жанровом отношении «Путевые заметки» уникальны: они содержат упоминания св. мест, однако совсем не похожи на традиц. паломничества, рассказ балансирует между псогосом чужого дикого мира и энкомием покинутому К-полю, а предметом описания оказывается не внешний мир, а внутренние переживания автора, вырванного из привычного культурного пространства.

«Аристандр и Каллифея» - роман, сохранившийся во фрагментах. По большей части это гномические высказывания на разные случаи жизни. Текст входит в сборник апофтегм светского и религ. содержания Макария Хрисокефала и занимает 612 строк (Marc. gr. 452 (XIV в.)). В 2 др. рукописях (Vindob. Phil. gr. 306. Fol. 1-16v; Monac. gr. 281. Fol. 144-161) этот текст дополнен еще 346 строками, которые помимо апофтегм содержат некоторые элементы романного действия, что позволяет приблизительно реконструировать сюжет. Источниками нравоучительной части служили произведения Гомера, Геродота, Софокла, Аристофана, Элиана; некоторые гномы восходят к Гелиодору и Ахиллу Татию, чьи романы послужили сюжетными источниками для большинства византийских романов.

«Моральные стихи» написаны 15-сложником, содержат пролог (l. 1-76), основной текст с делением на главы (l. 77-898) и эпилог (l. 899-916). В рукописи Paris. gr. 2750A сочинение не имеет ни названия, ни имени автора, общий заголовок и подзаголовки глав («О вере», «О любви», «О зависти») принадлежат издателю. Поэма посвящена описанию разных человеческих качеств, поступков и чувств, хороших (любовь, смирение, целомудрие, справедливость) и плохих (зависть). В начале каждого отрывка поэт смиренно заявляет, что, хоть и берется описать некое хорошее качество, сам обладает противоположным. Текст имеет ряд дословных совпадений с фрагментами романа «Аристандр и Каллифея», что ставит перед исследователями вопрос атрибуции. Одни считают, что поэма принадлежит более позднему автору, возможно ученику К. М., который не слишком искусно инкорпорировал заимствованный текст в свой собственный (Mazal. 1967. S. 249). Другие полагают, что поэма написана К. М., когда он уже был монахом, а ее простота объясняется попыткой очистить текст поучительного содержания от романных элементов, непригодных для монашеского чтения (Τσολάκης. 2003. Σ. 9).

Экфрасисы принадлежат к малым риторическим произведениям, к-рые в большом количестве были написаны К. М. Нередко они вбирали элементы др. жанров: в экфрасисе, посвященном журавлиной охоте, в которой принимал участие Мануил Комнин (Курц. 1906. С. 79-88), К. М. сопоставил охотничьего сокола с императором на войне, и экфрасис превратился в энкомий. Большинство экфрасисов если и не связаны с имп. семьей непосредственно, то так или иначе касаются придворной жизни: «Описание земли» (рассказ об изображении женщины, увиденном во дворце, которое воспринимается им как персонификация земли в окружении плодов и животных), «Одиссей и циклоп» (описание античной камеи, принадлежащей некоему сановнику).